Все лучшее и жизнеспособное, что несет наше народное православие, по сути есть замаскированный пласт древней культуры.

Примерно в то время, когда ислам пришел на южную Волгу, на северную пришла вера в Христа. Но на Волге и христианство, и ислам легли на мощнейшую толщу язычества. Оно никуда не исчезло. Язычество питается образами ландшафта Merjamaa – лесами, болотам, озерами и причудливо петляющими реками. Ничто, кроме язычества, не могло совладать с первобытной природой здешних мест. И ничем, кроме язычества, невозможно объяснить «матрицу» нашего московского православия. Ландшафт и «матрица» остаются неизменны – а потому и язычество у русских оказалось неискоренимым. Оно просто «скрылось с глаз», «ушло в подсознание».